Неожиданно дон Хуан спросил, не
собираюсь ли я в выходные дни уехать домой. Я ответил, что думаю ехать в
понедельник утром. Мы сидели под рамадой его дома. Была суббота, 18 января 1969
года, время близилось к полудню. Мы отдыхали после долгой прогулки по окрестным
холмам. Дон Хуан встал и вошел в дом. Через несколько секунд он позвал меня.
Когда я вошел, он сидел на полу посреди комнаты, а моя циновка лежала перед
ним. Он усадил меня и, не говоря ни слова, достал сверток с трубкой, развернул
тряпку, вытащил трубку из чехла, набил ее и раскурил. Он даже сам принес для
этого в комнату глиняное блюдце с углями.
Дон Хуан не спрашивал, хочу ли я
курить, просто вручил мне трубку и велел приступать. Я не колебался. Он очень
точно вычислял мое настроение, заметив, наверное, что интерес к стражу не дает
мне покоя. Меня не нужно было упрашивать, я нетерпеливо выкурил всю трубку
разом.
Последовательность моих реакций
была в основном такой же, как раньше. Дон Хуан вел себя, как прежде. Правда, в
этот раз он не стал меня трогать, а только напомнил, что правую руку следует
положить перед собой. Чтобы мне удобнее было на нее опираться, он посоветовал
сжать кисть в кулак.
Я сжал правую руку в кулак, так как
обнаружил, что таким образом лежать легче, чем опираясь на раскрытую ладонь. Очень
хотелось спать, на какое-то время стало тепло, а потом все ощущения исчезли.
Дон Хуан улегся на пол напротив
меня, подперев голову правой рукой. Все шло очень тихо и мирно, тактильная
чувствительность исчезла, меня охватило умиротворение.
- Как хорошо! - сказал я.
Дон Хуан вскочил:
- Не смей начинать с этой чепухи!
Прекрати болтать. Ты потратишь на это всю свою энергию, и страж прихлопнет
тебя, как ты прихлопнул бы мошку.
Ему, видимо, показалось, что он
сказал что-то смешное, потому что он засмеялся, но смех внезапно прекратился.
- Не болтай, прошу тебя, не болтай,
- сказал он очень серьезно.
- Да вроде и не собирался болтать,
- сказал я. Причем я действительно не хотел этого говорить. Я увидел, как дон
Хуан уходит в заднюю часть дома. Через мгновение на циновку передо мной села
мошка. Это наполнило меня такой тревогой, какой я раньше никогда не испытывал.
Это была странная смесь воодушевления, страдания и страха. Я осознавал, что
вот-вот стану свидетелем трансцендентального явления - увижу мошку, охраняющую
вход в другой мир. Мысль была настолько нелепой, что я едва не рассмеялся
вслух, но потом понял, что из-за приподнятого настроения отвлекаюсь и могу
пропустить момент перехода, который интересовал меня больше всего. В прошлый
раз я сначала левым глазом смотрел на мошку, а потом сразу почувствовал, что
стою и созерцаю стража. Но как именно осуществился переход, я не осознал.
Я наблюдал за тем, как мошка
ползает по циновке, и тут до меня вдруг дошло - я смотрю на нее обоими глазами.
Вот она подползла совсем близко, и в конце концов наступил момент, когда она
ушла из поля зрения правого глаза. Я больше не видел ее обоими глазами, поэтому
"перебросил" сосредоточение целиком на то, что видел левым, который
находился почти на уровне поверхности циновки. В момент этого изменения
фокусировки я почувствовал, что тело поднимается в вертикальное положение, и
оказался лицом к лицу с гигантским животным. Оно было глянцево-черным. Спереди
его тело было усеяно длинными черными коварно отточенными волосами, вернее, это
были даже не волосы, а скорее - иглы, торчащие из трещин гладкой сверкающей
чешуи. Росли они как бы пучками. У чудовища были крылья, широкие и короткие по
сравнению с длиной его туловища - толстого, массивною и округлого. Между двумя
выпуклыми глазами торчало рыло. На этот раз монстр чем-то напоминал крокодила.
У него были длинные уши, а может, рога, и, так же, как и в прошлый раз, с его
рыла все время что-то текло.
Я напрягся, чтобы как следует
зафиксировать взгляд на страже, и почувствовал, что не могу смотреть на него
так, как обычно смотрю на предметы. Странно подумать, но, созерцая стража, я
ощущал, что каждая часть этого существа живет как бы независимой жизнью,
вернее, является живой сама по себе, как, например, глаза человека. Я впервые в
жизни осознал, что глаза - это единственное в человеческом теле, по чему можно
сразу же наверняка узнать - жив человек или нет. Проведя аналогию, я бы сказал,
что страж состоял из "миллионов глаз".
Я подумал, что это - замечательная
находка. До этого я пытался проводить какие-то частные параллели, основанные на
принципе подобия, пытаясь отыскать и описать "искажения", в
результате которых мошка представала в виде гигантского зверя. Я думал, что
достаточно близким было бы сравнение "как насекомое под микроскопом".
Но в действительности дело обстояло иначе. Созерцание стража было действием
намного более замысловатым и сложным, чем разглядывание насекомого сквозь
микроскоп.
Страж начал кружиться передо мной.
В какое-то мгновение монстр остановился. Я почувствовал, что он меня изучает.
Внимание мое привлек тот факт, что он был совершенно безмолвным. Страж танцевал
в абсолютной тишине. Все в его виде призвано было внушать ужас - выпуклые
глаза, грозная пасть, коварные, острые как иглы волосы, брызги и сопли,
летевшие вовсе стороны с его рыла, и, конечно, его немыслимые размеры. Он был
совсем рядом. Я смотрел, как он без единого звука вибрирует крыльями, скользя
над землей подобно огромному фантастическому конькобежцу.
Глядя на это кошмарное создание, я
вдруг почувствовал что-то вроде ликования. Мне показалось, что я разгадал тайну
победы над стражем - его не нужно побеждать, потому что он - лишь картинка,
немое изображение на экране, он не в состоянии ничего мне сделать и может лишь
пугать.
Тем временем страж остановился
рылом ко мне, а потом, взмахнув крыльями, повернулся задом. Его спина была
похожа на цветной блестящий панцирь, она сверкала и переливалась, но оттенок
раздражал меня - это был мой самый нелюбимый цвет. Страж еще немного постоял,
демонстрируя мне свой зад, а потом взмахнул крыльями и рванул куда-то вдаль,
скрывшись из виду.
Я остался в одиночестве перед
странной дилеммой, искренне веря, что одолел-таки стража пониманием того, что
он был не монстром, но лишь изображением ярости. Возможно, что эта вера
основывалась на утверждении дона Хуана о моем знании, в котором я не хотел себе
признаваться. Как бы то ни было, а страж ретировался, путь был свободен. Но я
не знал, как быть дальше. Дон Хуан ничего не говорил мне о том, что делать в
подобной ситуации. Я попытался осмотрелся, но не смог шевельнуться. Однако все,
что происходило в ставосьмидесятиградусном секторе передо мной, я видел
довольно хорошо. Далеко впереди была размытая линия горизонта, а все до нее
заполнял какой-то бледно-желтый то ли дым, то ли туман. Пространство вокруг
было равномерно окрашено в лимонный оттенок. Впечатление было таким, словно я
стою на бескрайней равнине, по которой стелятся испарения серы.
Вдруг точкой на горизонте снова
объявился страж. Он сделал большой круг и застыл передо мной, разинув беззубую
пасть, похожую на огромную пещеру. Потом затряс крыльями и ринулся на меня, как
разъяренный бык, и огромные крылья замелькали перед моими глазами. Я заорал от
боли и взлетел, вернее, почувствовал, что поднимаюсь, а потом планирую куда-то
за стража и несусь над желтоватой равниной прямо за горизонт, в другой мир -
мир людей, а потом обнаружил, что стою посреди комнаты в доме дона Хуана.
19 января 1968
- Я, честное слово, думал, что
одолел стража, - сказал я дону Хуану.
- Ты, должно быть, ошибся.
Со вчерашнего дня дон Хуан не
произнес ни слова. Впрочем, меня это не беспокоило и даже было где-то на руку.
Я пребывал в некой задумчивости и снова чувствовал, что начну видеть, если буду
смотреть с определенным намерением, хотя ничего специфического или
неординарного так и не заметил. Но молчание в любом случае действовало на меня
успокаивающе.
Дон Хуан попросил подробно
вспомнить обо всем, что происходило "там", и в особенности - какой
цвет я видел на спине стража. Когда я закончил рассказ, он вздохнул с явно
обеспокоенным видом. - Тебе крупно повезло - цвет был у него на заду, - очень
серьезно сказал он, - Если бы он оказался на передней части туловища или, что
еще хуже, на голове стража, тебя бы уже не было в живых. Ты больше никогда не
должен пытаться увидеть стража. Видно, не с твоим характером пересекать эту
равнину, впрочем, я был уверен, что тебе там не пройти. Но не будем об этом;
эта дорога - далеко не единственная, есть и другие.
В тоне дона Хуана чувствовалось
что-то непривычное - какая-то тяжесть.
- Что произойдет, если я снова
попытаюсь увидеть стража?
- Он тебя утащит. Возьмет в пасть,
занесет куда-нибудь на ту равнину и бросит там навсегда. Очевидно, он знает,
что тебе нельзя идти по этой дороге, и потому предупредил, чтобы ты не совался.
- Как ты думаешь, откуда он может
об этом знать? Дон Хуан устремил на меня долгий пристальный взгляд. Он
попытался было что-то сказать, но передумал, видимо, не подобрав подходящих
слов.
- Вопросы у тебя - хоть стой, хоть
падай, - с улыбкой сказал он. - Ты ведь спросил не подумав, правда?
Я возразил, сказав, что удивлен
тем, что стражу известен мой характер.
- Поразительно! Но интереснее всего
то, что ты о своем характере не обмолвился ни единым словом. Ведь ты ничего ему
не говорил, не так ли? - сказал дон Хуан немного погодя со странным
издевательским блеском в глазах.
Тон его был настолько комичен, что
мы оба захохотали. Однако потом он объяснил, что страж, будучи хранителем и
наблюдателем другого мира, владеет многими тайнами, знать которые имеет право
брухо и которыми страж может с ним поделиться.
- Для брухо это один из способов
научиться видеть, - сказал дон Хуан. - Однако тебе он не подходит, поэтому нет
смысла о нем говорить.
- Курение - единственный способ
увидеть стража? - спросил я. - Нет, можно и без этого. Многие умеют вызывать
стража просто так. Но я предпочитаю использовать дым, потому что с ним
эффективнее и безопаснее. Тот, кто пытается встретиться со стражем без помощи
дыма, имеет шанс не убраться вовремя с его пути. Ты, например, получил предупреждение
- страж повернулся к тебе задом и показал враждебный цвет. Потом он ушел, а
когда вернулся, то обнаружил, что ты все еще не убрался. Тогда он на тебя
напал. Но ты был готов и прыгнул. Дымок обеспечил тебя необходимой защитой.
Если бы ты подался в тот мир, не заручившись поддержкой дымка, тебе не удалось
бы избежать пасти стража.
- Почему?
- Твои движения были бы слишком медленными. В
том мире, чтобы выжить, нужно двигаться с быстротой молнии. Я совершил ошибку,
уйдя из комнаты, но нужно было, чтобы ты перестал болтать. У тебя язык без
костей, и ты болтаешь даже когда не хочешь. Оставшись в комнате, я вовремя
приподнял бы тебе голову. Но ты вскочил сам, и это намного лучше. Но, я думаю,
больше рисковать мы не будем: со стражем шутки плохи.
|