Дон Висенте поднялся. Разговор,
казалось, был окончен. Если бы кто-то другой заявил нечто подобное насчет
"парящего индейского брата", я счел бы это штампом, сентиментальной
дешевкой. Однако дон Висенте сказал это так искренне и с таким ясным взглядом,
что я был прямо-таки заворожен образом индейского брата, который парит так
высоко… Я был уверен, что он говорит совершенно серьезно.
- Лирическое знание. Как же! -
воскликнул дон Хуан, когда я рассказал ему все. - Висенте - брухо. Какого черта
ты к нему пошел?
Я напомнил, что он сам советовал
мне побывать у дона Висенте.
- Какая чушь! - очень выразительно
сказал он. - Я тебе говорил, что когда-нибудь, после того, как ты научишься
видеть, тебе полезно будет познакомиться с моим другом Висенте. Вот что я
говорил. А ты пропустил это мимо ушей.
Я пытался возражать, говоря, что
дон Висенте не сделал мне ничего дурного и что я был просто очарован его
манерами и добротой.
Дон Хуан покрутил головой и
полушутливым тоном выразил свое крайнее изумление по поводу того, что он назвал
"хранящим меня везением". Он сказал, что мой "поход" к дону
Висенте выглядит примерно так же, как если б я забрался в клетку со львами,
вооружившись хворостинкой. Дон Хуан казался возбужденным, хотя я не видел
никаких причин для беспокойства. Дон Висенте прекрасный человек. Он выглядел таким
хрупким, даже почти эфемерным, наверное из-за странно призрачных глаз. Я
спросил дона Хуана, каким образом такой замечательный человек мог быть опасным.
- Ты чертовски глуп! - сказал он,
жестко взглянув на меня. - Конечно, сам он не сделает тебе ничего плохого. Но
знание - это сила. И если человек встал на путь знания, то он больше не
отвечает за то, что может случиться с теми, кто вступает с ним в контакт.
Отправляться к Висенте тебе следовало только после того, как ты будешь знать
достаточно, чтобы обезопасить себя. Обезопасить не от него, а от той силы,
которая на него работает и которая, кстати, не принадлежит ни ему, ни кому-либо
другому. Узнав, что ты - мой друг, и решив, что ты знаешь достаточно, чтобы
защитить себя, он сделал тебе подарок. Ты явно ему понравился, и он сделал тебе
великолепный подарок, на который ты наплевал. Какая жалость!
24 мая 1968
Весь день я надоедал дону Хуану,
упрашивая рассказать о подарке дона Висенте. Я доказывал, что он должен
учитывать разницу между нами - ведь то, что для него очевидно, мне может быть
совершенно непонятным. В конце концов он уступил.
- Сколько растений он тебе дал?
Я сказал, что четыре, хотя в
действительности точно не помнил. Тогда дон Хуан попросил меня как можно
подробнее рассказать, что происходило после того, как я ушел от дона Висенте. -
вплоть до момента, когда я остановился на шоссе. Но я почти ничего не помнил.
- Количество растений и порядок
событий имеют огромное значение, - сказал он. - Откуда мне знать, что это был
за подарок, если ты сам ничего не помнишь?
Я безуспешно пытался восстановить
последовательность событий.
- Если бы ты вспомнил детали, я мог
бы, по крайней мере, сказать тебе, каким образом ты упустил подарок. Дон Хуан
был заметно взволнован и настойчиво пытался заставить меня вспомнить, но на
этом месте в моей памяти был провал.
- Как ты думаешь, что именно я
сделал неправильно, дон Хуан? - спросил я просто чтобы не молчать.
- Все.
- Но ведь я буквально следовал всем
инструкциям дона Висенте!
- Ну и что? Неужели тебе не ясно,
что это было бессмысленно?
- Почему?
- Потому что инструкции были даны
тому, кто умеет видеть, а не идиоту, который только благодаря везению выпутался
из этой истории живым. Ты отправился к Висенте неподготовленным. Он подарил
тебе нечто, потому что ты ему понравился. Но этот подарок вполне мог стоить
тебе жизни. - Но зачем же тогда он дал мне что-то столь серьезное? Если он маг,
то должен был понять, что я ничего не знаю.
- Нет, он не мог этого увидеть. Ты
выглядишь знающим, хотя в действительности знаешь очень мало.
Я мог бы поклясться, что ничего из
себя не строил, по крайней мере, сознательно.
- Я не это имею в виду, - сказал
он. - Если бы ты что-то из себя строил, Висенте увидел бы это. Когда я вижу
тебя, то для меня ты выглядишь так, словно знаешь очень многое, хотя сам я
уверен, что это не так.
- О каком знании ты говоришь, дон
Хуан? Что именно я будто бы знаю?
- Секреты силы, конечно, знание
брухо. Поэтому когда Висенте увидел тебя, он сделал тебе подарок, а ты поступил
с этим подарком, как собака поступает с едой, когда у нее набито брюхо.
Наевшись вдоволь, она мочится на пищу, чтобы ее не съели другие собаки. И
теперь мы никогда не узнаем, что же это было на самом деле. Ты многое потерял.
Какая жалость!
Он помолчал немного, пожал плечами
и усмехнулся. - Жаловаться бесполезно, - сказал он. - Но от этого трудно
отучиться. Подарки силы встречаются в жизни крайне редко, они уникальны и
драгоценны. Мне, например, никогда не делали таких подарков. Я знаю лишь очень
немногих людей, которые получали нечто подобное. Стыдно разбрасываться столь
уникальными вещами.
- Я тебя понял, дон Хуан, - сказал
я. - Что я могу сделать, чтобы спасти подарок?
Он засмеялся и несколько раз
повторил "спасти подарок".
- Звучит здорово, - сказал он. -
Мне нравится. Но все же спасти твой подарок ничто не в силах.
25 мая 1968
Сегодня дон Хуан показывал мне, как
собираются ловушки для мелкой дичи. Почти все утро мы срезали и очищали ветки.
У меня в голове вертелось множество вопросов. Я пытался заговорить с ним во
время работы, но он отшутился, сказав, что из нас двоих лишь мне одному под
силу одновременно работать и руками и языком. Наконец мы присели отдохнуть, и я
тут же выпалил вопрос:
- Дон Хуан, на что похоже видение?
- Чтобы это узнать, необходимо
самому научиться видеть. Я не могу объяснить тебе.
- Это что - секрет, который ты мне
пока не можешь раскрыть?
- Нет. Просто это нельзя описать
словами.
- Почему?
- Ты не поймешь.
- А ты попробуй. Вдруг пойму?
- Нет. Ты должен сделать это
самостоятельно. Научившись видеть, ты будешь воспринимать мир по-другому.
- Так значит ты, дон Хуан, больше
не воспринимаешь мир обычным способом?
- Я воспринимаю обоими способами.
Если мне нужно смотреть на мир, я вижу его как обычный человек, как ты,
например. Когда мне нужно видеть, я изменяю способ восприятия и вижу иначе.
- Вещи выглядят одинаковыми каждый
раз, когда ты их видишь?
- Изменяются не вещи, а способ,
которым ты их воспринимаешь. - Ты не понял. Возьмем, к примеру, дерево. Оно
изменяется или остается одним и тем же каждый раз, когда ты его видишь?
- Изменяется, и в то же время
остается таким же.
- Но если одно и то же дерево
выглядит иначе всякий раз, когда ты его видишь, то не означает ли это, что все
твое видение - сплошная иллюзия?
Улыбнувшись, он некоторое время
молчал, как бы собираясь с мыслями. Наконец он сказал:
- Когда ты на что-нибудь смотришь,
ты не видишь. Ты просто констатируешь наличие чего-то определенного. Поскольку
тебя не интересует видение, вещи, на которые ты смотришь, каждый раз выглядят
для тебя более или менее одинаковыми. Но когда ты видишь, вещи никогда не
бывают одними и теми же, и в то же время это те же самые вещи. Например, я
говорил тебе, что человек выглядит, как яйцо. Каждый раз, когда я вижу одного и
того же человека, я вижу яйцо. Но это не то же самое яйцо.
- Да, но если вещи никогда не
бывают одними и теми же, то они неузнаваемы. Какой тогда смысл учиться видению?
- Чтобы различать. Видение - это
восприятие истинной сущности. Когда видишь, воспринимаешь то, что есть в
действительности.
- Значит ли это, что я не
воспринимаю то, что есть в действительности?
- Не воспринимаешь. Твои глаза
приучены только смотреть. Вот, к примеру, те трое мексиканцев, которых ты
встретил на дороге. Ты запомнил их очень хорошо, даже описал мне их одежду, но
это лишний раз подтверждает, что ты их не видел. Если бы ты мог видеть, ты бы
сразу понял, что это - не люди.
- Что значит не люди? А кто же
тогда?
- Не люди и все.
- Но этого не может быть. Это были
такие же люди, как мы с тобой.
- Нет. И я в этом абсолютно уверен.
- Что призраки, духи или, может, души умерших? Он ответил, что не знает, кто
такие призраки, духи и души. Я взял в машине Вэбстеровский словарь современного
английского языка и перевел ему то, что там по этому поводу говорилось:
"Призрак - предполагаемый бестелесный дух умершего человека. Считается,
что П. является живым людям в виде бледного полупрозрачного видения".
И насчет духов:
"Дух - сверхъестественное
существо…, под духами обычно понимаются призраки или подобного рода существа,
обитающие в определенной местности и обладающие определенным (добрым или злым)
характером".
Дон Хуан сказал, что тех троих
можно было бы, пожалуй, назвать духами, хотя прочитанное мной определение не
совсем им подходит.
- Может, это что-то типа
хранителей? - спросил я.
- Хранителей? Нет, они ничего не
хранят. - Тогда наблюдателей? Ну, которые наблюдают за нами и нас контролируют.
- Это просто силы, ни плохие, ни
хорошие, просто силы, которых брухо стремится заставить работать на себя.
- Это союзники, дон Хуан?
- Да, это - союзники человека
знания.
Впервые за восемь лет нашего
знакомства дон Хуан вплотную подошел к тому, чтобы дать определение союзника. Я
просил его об этом десятки раз. Обычно он игнорировал мой вопрос, говоря, что
мне и без того отлично известно, что такое союзники, и что глупо спрашивать о
том, что и так знаешь. Прямое заявление о природе союзников было чем-то новым,
и я решил не упускать случая как следует разобраться в этом вопросе.
- Ты говорил, что союзники
содержатся в растениях - в дурмане и в грибах, - сказал я.
- Ничего подобного я не говорил, -
убежденно возразил он. - Ты всегда переиначиваешь мои слова на свой лад.
- Постой, но в своей книге я именно
так и написал.
- Ты можешь писать все, что хочешь,
только не надо мне рассказывать, что якобы я такое говорил. Я напомнил ему:
когда-то он рассказывал мне о дурмане как о союзнике своего бенефактора и
говорил, что его собственный союзник - это дымок, а несколько позже уточнил,
что в каждом растении содержится союзник.
- Нет. Это неверно, - хмуро заявил
он. - Дымок - действительно мой союзник, но это не означает, что союзник
содержится в курительной смеси, грибах или трубке. Просто все это вместе
позволяет мне до него добраться, а почему я называю его дымком - мое личное
дело.
Дон Хуан сказал, что те трое,
которых я встретил на шоссе, были союзниками дона Висенте.
Тогда я напомнил ему его слова о
том, что в отличие от Мескалито, увидеть которого достаточно легко, увидеть
союзника невозможно.
После этого мы долго спорили. Дон
Хуан утверждал, что, говоря о невозможности видеть союзников, он имел в виду их
способность принимать любую форму. Когда я возразил, что о Мескалито он говорил
то же самое, он прервал дискуссию, заявив, что "видение", о котором
говорит он - это не обычное "смотрение", и что путаница возникает
из-за моего стремления все облечь в слова.
Через несколько часов дон Хуан сам
вернулся к теме союзников, хотя я молчал, чувствуя, что мои вопросы его
раздражают. Он как раз показывал мне, как собирать ловушку для кроликов. Я
держал длинную палку, согнув ее как можно больше, а он связывал ее концы
прочной бечевкой. Палка была довольно тонкой, но чтобы удерживать ее в согнутом
положении все равно требовались значительные усилия. Когда он, наконец,
закончил, у меня дрожали руки, шея затекла и мышцы свело от напряжения.
Мы сели передохнуть, и дон Хуан
сказал, что пришел к выводу, что мне ничего не удастся понять, если я как
следует об этом не поговорю. Поэтому он не возражает против того, чтобы я
задавал вопросы, и попытается рассказать мне о союзниках все, что сможет. -
Союзник не содержится в дыме. Дым доставляет тебя к союзнику, а когда ты
становишься с ним одним целым, тебе уже больше не нужно использовать дым. С
этого момента ты можешь управлять своим союзником при помощи воли и заставлять
его делать все, что тебе потребуется. Союзники не бывают ни плохими, ни
хорошими, это просто силы, которыми маги пользуются по своему усмотрению. Дымок
нравится мне за верность и честность и еще за то, что не требует от меня
слишком многого.
- Какими ты воспринимаешь
союзников, дон Хуан? Для меня они выглядели обыкновенными людьми, по крайней
мере, так я их воспринял. Как бы они выглядели для тебя?
- Как обыкновенные люди.
- Но как же тогда их отличить от
настоящих людей?
- Люди, когда их видишь, имеют
форму светящихся яиц. Союзник в образе человека всегда имеет форму
человеческого тела. Именно это я имел в виду, когда говорил, что союзника
невозможно увидеть. Союзников невозможно увидеть потому, что они всегда
принимают чью-то форму - собак, койотов, птиц, даже перекати-поля. Разница в
том, что когда их видишь, они сохраняют форму того, чем прикидываются.
Понимаешь? Каждое существо и каждый предмет имеет свойственную ему
специфическую форму когда его видишь. Человек, например - форму светящегося
яйца, другие существа - какие-то свои формы. Только союзники, - и когда их
воспринимаешь в обычном режиме, и когда их видишь, - сохраняют одну и ту же
форму, которую копируют. Эта форма достаточно совершенна, чтобы обмануть глаза.
Я имею в виду глаза человека. Собаку или, скажем, ворону не проведешь.
- Получается, что они нас попросту
дурачат. Но зачем?
- Я думаю, мы сами себя
одурачиваем. Союзник всего лишь принимает форму чего-то, что есть в окружающем
нас мире, а мы, в свою очередь, принимаем его за то, чем он не является. Разве
он виноват в том, что мы не умеем видеть, а способны только смотреть на
поверхность вещей?
- Мне непонятно их назначение, дон
Хуан. Что союзники делают в мире?
- А что люди делают в мире? Я,
например, не знаю. Мы существуем и все. Союзники - тоже существуют. Вполне
возможно, что они были здесь и до нас.
- А что значит "до нас",
дон Хуан?
- Люди не всегда были здесь. - Где
это здесь - в этой стране или в этом мире?
Завязалась длинная дискуссия по
этому поводу. Дон Хуан сказал, что для него существует только один мир - та
земля, по которой он ходит. Я спросил, откуда он знает, что мы не всегда
присутствовали в этом мире.
- Очень просто, - сказал он. - Люди
знают о мире слишком мало. Койоты знают намного больше. Видимость вещей никогда
не вводит их в заблуждение.
- Хорошо, а как же тогда людям
удается их ловить и убивать? - спросил я. - Если их не вводит в заблуждение
видимость, почему они так легко умирают?
Дон Хуан молча смотрел на меня до
тех пор, пока я не почувствовал смущение.
- Мы можем поймать, отравить или
пристрелить койота, - сказал он, - Как бы мы ни убили его, он будет легкой
добычей, потому что не знаком с нашими хитростями. Но если койот останется жив,
можешь быть уверен, что он так просто уже не попадется. Хороший охотник это
знает и никогда не ставит свои ловушки дважды на одном месте. Если койот погиб
в капкане, то другие койоты видят его смерть, которая всегда бродит поблизости,
и обходят капкан, а возможно и всю эту местность, десятой дорогой. Люди не
видят смерти своих собратьев, которая остается там, где они умерли. Человек
может что-то смутно чувствовать, однако не видит.
- Койоты видят союзников?
- Конечно.
- А как они выглядят для койотов?
- Чтобы это знать, мне нужно было
бы побыть койотом. Но я могу сказать, как выглядят союзники для ворон - нечто
вроде колпака, широкое и круглое внизу и острое вверху. Некоторые светятся, но
в большинстве случаев они очень тусклые и выглядят тяжелыми. Как мокрая тряпка.
Неприятное зрелище.
- А какими видишь их ты, дон Хуан?
- Я же говорил - они сохраняют
форму того, чем прикидываются. А принимать они могут любые формы каких угодно
размеров - от булыжника до горы.
- Они говорят, смеются, издают
какие-то звуки? - Среди людей они ведут себя как люди, среди животных - как
животные. Животные обычно их боятся. Однако если они привыкают к союзнику, то
реагируют довольно спокойно. Люди поступают примерно так же. Ведь среди нас -
масса союзников, но мы можем только смотреть, и потому просто не замечаем их.
- Ты хочешь сказать, что некоторые
из людей, которых я вижу на улице, не являются людьми? - в замешательстве
спросил я.
- Некоторые не являются, -
выразительно ответил он. Его заявление показалось мне полнейшим абсурдом, и в
то же время я не мог допустить, что он сделал его только ради эффекта. Я
сказал, что это похоже на научно-фантастические истории о пришельцах с других
планет. Он заявил, что его мало волнует, на что это похоже, но в уличной толпе
иногда попадаются союзники в человеческом облике.
- Почему ты считаешь, что все в
толпе обязательно должны быть людьми? - спросил он очень серьезным тоном.
Я не мог объяснить этого ничем
иным, кроме привычки, основанной на вере.
Он сказал, что ему очень нравится
разглядывать толпу и видеть ее как скопление яйцеобразных существ. Но иногда
среди множества светящихся яиц нет-нет да промелькнет фигура в форме
человеческого тела.
- Весьма занятно, во всяком случае
для меня, - со смехом сказал он. - Мне нравится сидеть в парках или на
автостанциях и наблюдать. Иногда сразу же замечаешь союзника, иногда их нет, и
повсюду только настоящие люди. Однажды я даже видел двух союзников сразу. Они
сидели рядышком в автобусе. Но это был единственный такой случай.
- Этот случай имел для тебя
какое-то особое значение? - спросил я. - Конечно. Все, что они делают, имеет
значение. Из их действий маг иногда может извлечь силу. Даже если у брухо нет
"своего" союзника, он может управлять силой, если умеет видеть. Для
этого он должен следить за действиями союзников. Задолго до того, как я
обзавелся своим, мой бенефактор научил меня извлекать силу из действий других
союзников. Я разглядывал толпы людей и каждый раз, когда видел союзника, тот
меня чему-нибудь учил. Ты встретился сразу с тремя. Какой великолепный урок ты
упустил!
Он замолчал и не говорил больше
ничего до тех пор, пока мы не закончили собирать ловушку. Потом он повернулся
ко мне и неожиданно, как бы вспомнив, сказал, что, если встречаешь двух
союзников вместе, то они обычно относятся к одному типу и имитируют существ
одного пола. В его случае оба были мужчинами. Я встретил двух мужчин и женщину,
так что мой случай был вообще из ряда вон выходящим.
Я спросил, могут ли они копировать
детей, и если могут, то какого пола; могут ли они принимать формы людей разных
рас или, скажем, семьи из трех человек - мамы, папы и ребенка. И, наконец, я
спросил, не видел ли он союзника за рулем автомобиля или автобуса.
Дон Хуан молча слушал мою болтовню,
но в ответ на последний вопрос весело рассмеялся. Он сказал, что я неточно
формулирую вопросы. Надо было спросить, не видел ли он когда-нибудь союзника за
рулем транспортного средства.
- Разве мотоциклы тебя не
интересуют? - ехидно прищурившись, спросил он.
Его насмешка была добродушной, и я
засмеялся вместе с ним.
Затем он объяснил, что союзники не в состоянии
ни на что воздействовать и ничем управлять непосредственно, однако могут
действовать косвенно, влияя на людей. Соприкасаться с союзниками опасно, потому
что они способны вывести на поверхность все худшее в человеке. Путь ученичества
так долог и тернист, потому что прежде чем входить в контакт с этими силами,
человек должен исключить из своей жизни все лишнее, все, что не является
жизненно необходимым, иначе ему не выдержать столкновения с ними. Дон Хуан
сказал, что союзник при первой встрече заставил его бенефактора сильно
обжечься, причем шрамы остались такие, словно тот побывал в лапах у горного
льва. Самого дона Хуана союзник загнал в тлеющий костер, и он обжег себе колено
и спину возле лопатки. Но после того, как он стал одним целым с союзником,
шрамы постепенно исчезли.
|